На
часовенной
горке
Краснояры
— сердцем
яры.
В.
И. Суриков
1
Вдыхая
дымок,
по-осеннему
горький,
Я
молча стою на
Часовенной
горке.
Стою у обрыва,
а ветер игриво
Теребит
травы
пожелтевшую
гриву.
А
рыжая глина —
как отблеск
пожара.
Отсюда
название
«Красного
Яра».
У
этой часовни
из серого
камня
О
давнем и
вечном
расскажут
века мне.
На
месте ее
караульная
башня
Когда-то
стояла здесь
стражем
бесстрашным.
Не
спи, часовой,
в полуночном
дозоре!
Враги
подкрадутся
неслышно — и
горе
Тому,
кто хоть раз
попадется к
ним в руки.
Их
стрелы
смертельны,
испытаны
луки.
И
выклюет
ворон глаза
ледяные,
И
вымоют кости
дожди
проливные!
Но
слышу я
выстрелы
единорога*
И
вижу внизу
очертанья
острога.
Он встал,
в неоглядной
затерянный
шири,
Надежным
щитом на
востоке
Сибири.
Как
воин
бестрепетный
в шлеме и
латах,
Он
встал, все пути
преградив
супостатам.
Как
витязь,
который в
тревогах не
дремлет,
Мечом
прикрывающий
русские
земли...
Наполнены
рвы
изумрудной
водою,
Бойницы
в стене и
валы за
стеною.
2
В
соломе сухой
лишь
затеплится
искра —
Огонь
полыхнет
угрожающе
быстро.
Так,
искрой обиды
и гневной
тревоги,
Неслыханный
бунт
разгорелся в
остроге.
С
рассвета у
башен его
загудело:
Недобрые
вести,
изменное
дело!
Слыхали? Коней-то, служилые,
продал
В
кыргызские
орды хапун-воевода.
Послал
и свинец он
кыргызам и
порох,
Теперь
вот и жди, как
появится
ворог.
Нагрянет
с конями да с
порохом этим,
А
чем мы
набежчика лютого
встретим?
Грабеж
воеводский
терпеть нам
доколе?
А
ну-ка,
возьмем
топоры и
дреколье!
Казаки
хватали
тогда
воеводу
За
бороду, вниз
головою — да
в воду.
-
Водицы
изведай-ка,
тать и сквалыжник,
Авось,
не захочешь
обманывать
ближних!
Другого
усадят в расхлябанном
коче,
Веслом
оттолкнут — и
плыви, куда
хочешь!
Мне
дороги
гордые
предков
порывы,
Их
нрав
непокорный и
вольнолюбивый.
Не
эти ли искры
во мраке
суровом
Увидеть
потом
довелось
Пугачеву?
Не
этим ли
ветром
отваги
бунтарской
Шумели
столетия над
Красноярском?
*Единорог
— старинное
огнестрельное
орудие.