Кузичкин С.Н

РАДУГА

Отстучав последними капельками по стеклу, дождь кончается. Над нами снова залитое солнцем небо, и в воздухе пахнет парным молоком.

— Смотрите, ребята, радуга! Радуга! — заметив первым, кричит кто-то из нас.

— Где?

— А вон, над горой. Бежим скорее, бежим!

Мы бежим вдоль единственной деревенской улицы, босые, прямо по свежим, тёплым лужам, перепрыгивая через канавы.

— Скорее, скорее!

— Эй, сорванцы! Помногу не берите: один кусочек — и ладно! — кричит нам вслед старый дед Макар.

А мы уже мчим по огородам, по лугу, не обращая внимания на то, что мокрая трава режет ноги, по кустарнику, где ветки безжалостно хлещут по лицу.

— Ра-а-а-ду-у-га-а!

Карабкаемся по склону крутой горы — кто первый, кто первый!

И вот наконец-то достигаем вершины. Ура!

Но...

Радуги нет. Она исчезла. Отсияв, упала где-то за лесом.

— Теперь она превратилась в цветы, — с досадой говорит кто-то.

Расстроенные, мы молча глядим на нашу родную деревеньку, кажущуюся с горы игрушечной, а потом спускаемся вниз.

Дед Макар, как всегда, на своём неизменном месте — на скамейке у палисадника.

— Ну как, опять запоздали? — спрашивает он, однако в его голосе слышится надежда.

— Опять, — грустно отвечаем мы, рассаживаясь вокруг старика.

— Да... Не каждому в жизни удаётся добежать до своей радуги, — рассуждает дед вслух. — Из всей нашей деревни мне только это и удалось.

— Расскажи, дедушка, расскажи! — просим мы, хотя сами уже не раз слышали эту историю от Макара.

— Давненько это было, — начинает в сотый, наверное, уже раз старик. — Годков тогда мне было столько, сколько теперь вам, а потому многое запамятовал. Помню только: подбежал я к радуге, а она уже рассыпается... Падают вниз разноцветные камушки — красные, жёлтые, зелёные... Где упадут они — там цветы прорастают. Красный камешек упадёт — красный цветочек прорастёт, жёлтый упадёт — жёлтый цветок, упадёт зелёный — изумрудного цвета лепестки из земли к солнцу тянутся... Помню, поймал я один камушек прямо на лету — махонький такой,— зажал его в кулачок и побежал в соседнюю деревню к деду Ермолаю.

— А зачем, дедушка?

— У Ермолая того тоже был такой камушек, а если соединить воедино камушки от двух разных радуг, то разом вспыхнет одна волшебная радуга, а под её куполом поднимется город — светлый, солнечный, зелёный... С фонтанами и золотыми рыбками, с певчими птицами и разными диковинными зверушками.

— Дедушка, а по волшебной радуге можно на санках кататься?

— Можно, ребятишки, можно: и на санках можно, и на лыжах, — соглашается дед и продолжает рассказ: — А кто войдёт в тот город, у того никогда не будет горя, потому что люди там добрые, а злых нет совсем.

— Дедушка, а что ты туда не вошёл-то?

— И-эх! — вздыхает Макар. — Не застал я деда Ермолая: третьего дня он помер, и его уже схоронили. И где теперь этот камушек, никто не знает.

— А твой где, дедушка?

— А мой хранится у меня в моей чёрной сумке, в той самой, с которой я хожу пасти скотину, крепко-накрепко застёгнутой...

— Покажи, дедушка, покажи! — наперебой просим мы.

Но старик неумолим:

— Нет, ребятишки, показать камушек я вам не могу. Вы ведь и потрогать его захотите, а вдруг кто нечаянно обронит, тогда как? Превратится камушек в цветок, а другой когда поймаешь?

До самой темноты сидим мы возле деда Макара, а потом нехотя расходимся по домам. Ночью, конечно же, нам снятся и цветной дождь, и волшебный город, и повисшая коромыслом радуга. А утром мы с нетерпением смотрим в небо и снова ждём тёплого летнего дождя.

С тех пор прошло много лет. Многое изменилось в родной деревне — сиротливо теперь стоят на окраине заброшенные, всеми позабытые дома, а вместо запряжённых в хомуты и оглобли лошадок проходят по деревенской улице, разбивая дорогу, большегрузные автомобили. Опустела и скамейка, на которой так любил сидеть дед Макар. Вместе с дедом ушла в могилу и его таинственная чёрная сумка.

Но, как и прежде, приезжая ненадолго в деревню, я вижу, как немногие теперь деревенские мальчишки, завидев над горой радугу, с радостными криками бегут к ней. И попробуйте их остановить, попробуйте объяснить им, что это лишь мираж — игра дождя и солнца. Они не поверят вам. Они ведь дети. А дети всегда правы.

1980 г.

Тайшет